Саратовские новости
наука и образование

КОМУ МЫ ЗДЕСЬ НУЖНЫ?

8 июня 2004г.


Я долго готовилась к этой встрече с Андреем Викторовичем, вынужденным переселенцем из Чечни (фамилию он попросил не называть): тщательно составляла вопросы, читала статьи в газетах о Грозном и мучилась, что же я напишу вместо предисловия. По дороге на встречу с В. А., который переехал из Грозного в Саратов вместе со своей мамой, я встретила старого приятеля. Он поинтересовался, куда я направляюсь, и я ему все рассказала, как на духу. Мне было интересно его мнение, потому что он – своеобразная лакмусовая бумажка, его мнение – среднестатистическое мнение общества, в котором мы живем. Когда я услышала его слова в ответ на мою речь, вопрос о предисловии отпал сам с собой. Вот что я услышала от него: «Зачем они вообще сюда едут?! Что им в своей проблемной Чечне не сидится? Сами наворотили, пусть сами и разгребают!» На мое скромное замечание о том, что мирные жители не имеют к этому никакого отношения, знакомый воскликнул: «Даже если так, ты ответь мне, кому они здесь нужны?» Я встретилась с В. А.- пожилым мужчиной с философскими мыслями в голове и с трудной судьбой. Пообщавшись, он ясно дал мне понять, что переселенцы не нужны никому. Здесь можно выдать сакраментальную фразу, типа: « Стоит задуматься…». Но по сложившейся ситуации видно, что думать уже поздно.
- Как давно Вы переехали из Грозного?
-С 94-го года.
-Чем Вы там занимались?
-В Грозном я имел свое дело, кооператив при заводе «ТрансМаш». Кооператив был строительно-отделочный. Занимался я вентиляцией. Кроме этого строил канализационную станцию. Был у меня трактор, машина в аренде, много было техники своей: несколько сварочных аппаратов: газосварка, электросварка. Ну, ты представляешь себе, сколько всего у меня было. Со мной работало до 50-ти человек. Что такое построить канализационную станцию? Это здание, и труба, по которой идут все стоки в городской коллектор. Вся работа шла нормально, потом русских стали притеснять. Стало тяжело работать, закрывали в банках счеты. Я когда пришел к директору банка, он мне говорит: «А меня мой сосед попросил закрыть твой счет. Ты с ним сам поговори. Я не знаю, что он там тебе скажет». Представляешь? Директор банка говорит, что его сосед попросил закрыть мой счет!
Еще я проводил ремонты в одной из школ. Директором школы была русская. А в это время уходил на пенсию Заврайоно, и она должна была встать на его место. Ее надо было как-то скомпрометировать. Как скомпрометировать? Мол, она отмывала деньги через какой-то кооператив. Ко мне пришли и прямо в лицо сказали: «Скажи, что ты давал ей денег, и мы тебя не трогаем.» Я, естественно, отказался.
-Кто пришел к Вам и сказал это?
-Милиция. Конечно, милиция. У женщины, чеченки, которая хотела стать Заврайоно вместо той русской директрисы, был брат в милиции. Ко мне пришел, естественно, не родной брат, а какой-то его знакомый. Он мне прямо сказал, что нужно делать, а я отказался. После этого начались различные проверки. Но, все-таки, я прожил там всю жизнь и мог это как-то уладить. Но зато был снова арестован счет в банке. И, по-моему, с этим счетом были проведены все, какие только можно, неправомерные действия. Я через каких-то знакомых нашел прокурора. Меня вызвали в прокуратуру, дали мое дело и сказали, чтобы лишнее я оттуда выкинул. Там такое было нагорожено! В общем, состряпали нужное им дело. Ну, мы все это прикрыли. Но счет мне так и не открывали, поэтому я закрыл свой кооператив и стал заниматься отделкой домов. На Кавказе очень любят резьбу по металлу и тому подобное. Представь, моим рабочим вечером надо ехать домой. Если чуть-чуть стемнело, а они не успели уехать, их останавливают и спрашивают, почему задержались. Прямо говорят: «Ты – русский. Твое расписание: работа - дом, работа – дом. Ты работаешь у чеченца и не должен выходить за рамки своего расписания. Ваши женщины должны нам угождать, а вы должны на нас работать, создавать ценности. Все, другого у вас быть не может.»
Становилось все труднее и труднее, русским работать было невозможно. Чуть стемнеет, на улицу уже выходить страшно. Трактор мой своровали, просто угнали с улицы. Искать было бесполезно. У многих людей угоняли машины просто днем. Много примеров таких было, что вскрывали гаражи, взламывали замки и угоняли. Вот у моего товарища Якова угнали машину. « Запорожец» у него в состоянии хорошем был, он готовился к какому-то торжеству, помыл его как раз. Чеченцы пришли к нему в гараж, связали ему руки проволокой, толкнули в смотровую яму, сели в «Запорожец» и уехали. Не солдаты, а простые жители. Такие машины обычно не угоняли, это потом стали воровать все, что на колесах. Сначала « Жигули» угоняли.
Еще у одного знакомого «Жигули» украли. Он обратился в милицию. Ему там говорят: «Мы убийства не успеваем раскрывать, а ты тут со своей машиной лезешь. Сам найдешь свою машину, покажешь нам, где она, мы поможем тебе ее вернуть». Он случайно ее нашел в соседнем дворе. Угнали его «Жигули» по наводке его же соседей. Он опять пришел в милицию, говорит, мол, нашел я свою машину, находится она в том-то месте. Об этом узнали воры, пришли к нему вечером, избили и говорят: «Если до утра не уедешь, мы тебя убьем». Он, конечно, уехал. А иначе, убьют. Переехал куда-то в Россию.
-Русских еще много осталось, к тому времени, как Вы решили уехать?
-Ну, у русских не было прав и оружия. А еще они не организованы в какие-то банды. Чеченцы ведь живут семьями. И ведь это все не просто так делалось. Все было организовано свыше. Развал республики был организован свыше. По крайней мере, здесь были задействованы западные спецслужбы, американские в особенности, и многие работники из окружения Ельцина. Это точно.
Что касаемо русских, то они боялись выходить из дома, как только стемнеет. Вот одна моя знакомая задержалась на работе. Ее директор сказал, что ее отвезут домой на машине. Машину вел какой-то молоденький чеченец. Раньше этот водитель был нормальный, хороший парень. Тут вдруг стал приставать. Видит же, что вокруг беспредел, русские бесправны. Она думала его перехитрить и говорит: «Не в машине же это делать! Ты хоть условия создай.» Он говорит: «Хорошо, у меня здесь товарищ поблизости живет. Я сейчас к нему сбегаю, договорюсь с ним, а ты меня здесь подожди.» Пока он туда пошел, она вылезла из машины и побежала домой, благо недалеко жила. Город темный, электричества нет и на улицах уже никого нет. В это время там проезжали чеченцы на машине, увидели в свете фар бегущую женщину, затащили в салон и увезли с собой. Привезли ее в какую-то квартиру, где жили 5 чеченцев. Ее избивали, насиловали, издевались. Она потом делилась: «Я уже не маленькая девочка, многое в жизни повидала, но то, что вытворяли со мной там, уму непостижимо. Я даже сейчас с содроганием вспоминаю.» Потом ее перевезли в другую квартиру. Когда перевозили, накинули на нее что-то сверху, посадили в машину. На дороге их остановили милиционеры-чеченцы. Те, кто ее вез, распахнули на ней пальто, а она там голая. Они у милиционеров спрашивают: «Хочешь русскую б….?» Так они ответили: «Э-э, не надо, ребята, у нас свои есть. Давайте, хорошей вам дороги!». Потом ее отпустили. Ей еще повезло, многих просто убивали за ненадобностью.
Брат мой просто переходил через дорогу из одного дома в другой. Обычная трасса в 50 метров. Пропал безвести, никто не знает где он сейчас, и мы не знаем, где его теперь искать. Случаи, подобные этому, нередки. Это случается каждый день.
Парень из соседней квартиры задержался у друзей. Его просили остаться переночевать, а он все равно пошел домой. Его решили проводить. Только стемнело. А на утро их троих нашли убитыми на остановке.
Однажды я шел по улице, а впереди –3 женщины. Одна из них такая симпатичная, молоденькая. Пристала к ним компания чеченцев, стали эту девушку за собой куда-то тащить. Она вырвалась, убежала с криками. Хорошо, успела перебежать дорогу. Проскочила прямо перед машиной, как ее не сбило, странно. А чеченец за ней побежал, но не успел, потому что машина ехала. Так он ее ногой вдогонку пнул. Тут же ходят чеченцы: мужчины, женщины. Кто-то продает шашлык. Все это видят и воспринимают со смехом: «Ха-ха-ха! Как смешно!».
Квартиры русских грабили по наводке ближайших соседей. Раньше дружно жили с ними, а теперь они насылали знакомых чеченцев, чтобы те у вас что-нибудь украли. Им самим неудобно, зато у них есть друзья и родственники, которые сами это делают. Вот, например, знают, что человек продал квартиру и уезжает в Россию. Вечером продал, ночью к нему приходят, начинают пытать: «Где деньги? Мы знаем, что ты сегодня продал квартиру». Русские старались продать квартиры знакомым чеченцам, вроде надежнее. Тот, кому продали квартиру, приходит к своим друзьям и говорит: «Все, я деньги отдал». И к русским вечером наведываются. Пытали русских, даже стариков, чтобы узнать, где деньги лежат, дорогие вещи. Пытали утюгами, раскаленным железом, избивали, кресты на теле вырезали. То, о чем говорилось в СМИ об издевательствах, лишь маленький фрагмент из того, что было на самом деле. С 1991-го по 1994-го года, в дудаевское время русских в Чечне по официальным данным было убито 30 000. А по неофициальным – 50 000, еще до начала войны вот этими « мирными» чеченцами. Никакие правозащитники об этом не рассказывали, не писали и не знали. Грабили, убивали, похищали детей, насиловали девочек… Так жить было невозможно.
-Почему Вы раньше не переехали?
-Причин очень много. Я же раньше жил нормально, у меня были нормальные условия. А потом денег не было на переезд. Вот у меня в Грозном была 3-хкомнатная квартира. Слава Богу, что сейчас я живу хотя бы в общежитии. Государство нас бросило. Мы не получили почти никаких компенсаций. Дали копейки, и тут же на нас обрушился дефолт, и все сгорело. А вот чеченцам сейчас для умиротворения деньги дают. Потому что они чеченцы. Все вокруг прекрасно знали, что там творится, но никто и палец о палец не ударил. Да и куда надо было переезжать? Кто нас ждал в России? Кому мы нужны здесь?
-Когда Вам первый раз стало страшно?
-К опасности привыкаешь, но ходишь все время напряженным, потому что не знаешь, будешь ты жить или нет. Однажды я на работе сломал руку, и мне наложили гипс. Вечером часов в 11 стук в дверь. В глазок увидел, что за дверью стоят трое чеченцев. Они попросили стакан. Я им сказал, что не открою, и, что если они хотят, то я могу выкинуть стакан из окна со 2-го этажа. Было видно, что они чуть-чуть подвыпившие. Я скинул им чашку. Под окном у нас была лавка и столик, они там сидели и выпивали. Я уже не мог уснуть, потому что знал, что они могут залезть на балкон, на 2-й этаж не трудно забраться. Так оно и получилось. Один из них лезть не хотел. Может, потому что уже ночь была, а может, просто не было настроения буянить, воровать. Его друг стал уговаривать. Тот и полез. А что я мог с одной рукой сделать? Он по балкону ходит, а я за занавеской стою, меня за тюлем не видно. Одна рука в гипсе, другой – топор держу. Их трое, а у меня мать старая, больная. Звать на помощь бесполезно, все равно никто не выйдет.
-А что было, если бы Вы его убили?
-Если бы он зашел, я бы его точно убил, а то начались бы издевательства. Тем более, они уже все были выпившие. К тому же, они почти все садисты. Нужно было защищаться. Если бы все-таки убил его, то его друзья тут же убили бы меня. Конечно, если бы сразу побежал… Хотя куда на рассвете от них убежишь. Если бы успел выехать, остался бы жив. Но это мало вероятно.
-После переезда Вы еще бывали в Грозном?
-Да, в 95-ом. Я на всякий случай взял командировочное удостоверение, будто я работаю на крупную фигуру в Чечне, на Халадова - начальника «Автоваза». На вокзале меня останавливает милицейский патруль: «Кто ты такой?» - «Я в командировку приехал.» . У меня на руках паспорт с грозненской пропиской. Они тут же отбирают все мои документы и ведут меня в милицию. Мне сразу стало понятно, что меня сейчас куда-нибудь продадут, но спасла вот эта командировочная. Они посмотрели на фамилию Халадова, и вроде бы неудобно, я ведь к нему в командировку приехал. Если украсть, могут быть неприятности. Они между собой посовещались, отдали мне документы, сказали: «На, иди».
-Что Вас напугало больше всего за время проживания в Грозном?
-Это было во времена Дудаева. У меня и двух моих друзей была своя мастерская по отделке домов. Мы были «под крышей» чеченца, он был нашей своеобразной охраной. Естественно, мы делали ему и его друзьям всю работу бесплатно. А однажды мы проводили работы одному чеченцу, бизнесмену. Его родственники насобирали денег, отнесли их Дудаеву, и этого бизнесмена назначают руководителем по борьбе с экономической преступностью, хотя никакая экономика в республике не работала. Дали ему звание полковника, а раньше он был лейтенантом. Во времена Андропова он был изгнан из армии за какие-то нечистоплотные дела. Он сам жил за городом. Приехал к нам и говорит: «Ваха сказал, что вы должны мне отделать дом. Будете приезжать ко мне сами и добираться своим путем.» . Мы ему объяснили, что сами мы добираться на сельских автобусах не сможем, надо инструмент везти, и что с Вахой у нас был договор такой: за нами присылают машину, и мы едем отделывать ему дом. Этого полковника нет и нет, нет и нет. Машину не присылают, мы и не едем к нему, договор есть договор. Вдруг он сам приезжает с пистолетом. Стрельнул в воздух. Мы ему попытались все объяснить, а он начал палить. У меня все рабочие перепрятались под стол. Как после этого можно было работать? Он стал орать: «Я вас сейчас всех в подвалы пересажаю! Перестреляю всех!». Оба моих друга, с которыми я работал, в течение месяца уехали в Ставропольский край.
-Как Вы оказались в Саратове?
-Так получилось, что здесь потребовался такой специалист, как я. Я хорошо знаю вентиляцию и отделку домов, вот меня и пригласили сюда на работу.
-Что первым бросилось в глаза по приезду в Саратов?
-Мат. Люди страшно матерятся, в Грозном так не матерились. Матерятся женщины, матерятся мужчины. Когда мама походила по городу, я ее тоже спросил: «Как тебе Саратов? Понравился?» . Она ответила: «Поразил мат.». А вообще здесь люди хорошие. Было, конечно, что мне выговаривали: «Приехали сюда и занимаете наши места!». Но таких людей намного меньше, чем хороших. Простые люди относятся очень доброжелательно. Правда, чиновники… Чиновник – он везде чиновник.
-Каких людей по жизни Вы чаще встречали?
-Хороших. Я был во многих местах России, и в процентном соотношении доброжелательных людей больше.
-За время вашего пребывания в Саратове в Вас что-нибудь изменилось?
-Нет, я уже сформировавшаяся личность. Я прекрасно знаю, что такое «хорошо», а что такое «плохо», мне этого не нужно было объяснять. Я - религиозный человек и все объясняю с этой точки зрения.
-Вы стали более верующим человеком после начала войны?
-Нет. Просто я изучал множество вер и пришел к выводу, что христианство и есть моя религия. Я даже с муллой спорил по этому поводу. Истина одна, просто есть много систем: система мусульманства, система буддизма, система иудаизма, система православия. Система православия – это система любви, система иудаизма – это система возвышения себя, а система мусульманства – это система, в которой допускается убийство.
-Что Вы думаете о том, что чеченские террористы «прикрываются» Кораном?
-Это просто оболванивание. Но тут есть некоторые нюансы: мусульманство допускает убийство, а в христианстве – запрещено.
-Что, по-вашему мнению, надо было сделать, чтобы предотвратить происходящее в Чечне?
- А ничего предотвратить нельзя было. Потому что были затрачены слишком большие силы, чтобы это сделать. Это те силы, которые развалили Советский Союз.
-То есть это следствие развала?
-Да, это естественное следствие. И механизм разрушения. Для того, чтобы внести хаос в республику, были освобождены многие заключенные из тюрем. Просто ночью подъехали вооруженные солдатики, разбили стену в колонии недалеко от Грозного. Охрана даже побоялась хоть что-то сделать. Заключенные сели на «Камазы» и были отвезены в Грозный. Там им раздали оружие – это и были первые боевики. Плюс к тому еще были и энтузиасты, зараженные национализмом. Они и запугивали мирное русское население. Это психологическое воздействие, шокотерапия. Все это было заранее придумано, спланировано, не могло возникнуть стихийно.
-Вы скучаете по Грозному?
-Я бы не сказал, что есть ностальгия, потому что я слишком много ездил по России. Приятно было бы пройти по тем местам, где прошла юность. Там остались могилы. Для русского человека это не мало значит.
-Грозный Вам снится?
-Нет.
-Есть ли в менталитете чеченцев черта, которой Вы восхищаетесь?
-Конечно. Во-первых, дружность, уважение к старшим, хотя сейчас это сходит на нет. В России сопляки в троллейбусе никогда не уступят место пожилому человеку. В Чечне младший брат никогда не выпьет за одним столом со старшим, а старший – с отцом.
-Как Вы думаете, что будет в Чечне дальше?
-Там будет долгая – долгая война, до тех пор, пока это будет нужно даже не силам в России, а силам за Россией. Ну, и тем, которые сидят в Кремле. Война выгодна.
-О чем Вы мечтаете?
-Естественно, не попасть на концерт Аллы Пугачевой (смеется и вдруг становится абсолютно серьезным – Прим. Ю. И.). Это очень сложный вопрос, и я категорически не согласен с высказыванием, что тот, кто ясно мыслит, ясно излагает. Я понимаю твой вопрос, но он требует долгих размышлений. Мои мечты больше касаются духовного плана, нежели материального. Я большую радость испытываю от духовного, чем от физического.
-Вы надеетесь на лучшее?
-Как всякий человек.
ЮЛИЯ ИСАЕВА

Обсудить

Комментарии:

 

Загружается, подождите...