В середине девяностых годов теперь уже прошлого века тогдашний директор ЖКХ № 8, что в Ленинском районе, Вячеслав Петрович Князев по мере сил и фантазии облагораживал свое «царство-государство». Из-под города Маркса были привезены огромные гранитные валуны - «дети» ледникового периода. По мысли Князева, разбросанные среди зелени валуны должны были разнообразить городской парковый ландшафт, привнести в него свой шарм. Камни улеглись на примеченные для них места, и... женщина, живущая в одном из домов на 2-й Дачной, как раз напротив древнего валуна, приметила, как старушка, спешившая по своим делам, внезапно встала на колени и поцеловала камень. Несколько дней спустя пожилой дядечка, проходя мимо гранита, снял кепку и медленно-уважительно перекрестился. Эти поразительные истории дошли до слуха Князева и Геннадия Павловича Колесникова, работавшего в ЖКХ дизайнером.
В людях есть жажда веры и жажда духовности, - подумалось Колесникову. В Саратове оказались уничтожены десятки соборов. А уцелевшие церкви-то все от Ленинского района далековато находятся. Не каждый в центр выберется. А ведь храм Божий и одним своим обликом душу врачует. А что если украсить район миниатюрами церквей - и тех, что имеются сейчас в Саратове, и тех, что когда-то были варварски снесены?
Колесниковскую идею одобрил и Анатолий Иванович Соколов, тогдашний глава администрации Ленинского района. Возникла группа единомышленников, и за каких-то три года на 2-й Дачной, Вишневой и в районе Торгового центра были возведены три церкви - уменьшенные в десять раз по сравнению с оригиналом бетонные копии «Утоли моя печали», Собора святого Владимира (этот красавец-храм располагался до своего сноса в районе нынешнего Детского парка) и мусульманской мечети.
Работа была проведена - без преувеличения - огромная. Геннадий Павлович не раз и не два посещая саратовские архивы, библиотеки, комитет по историческому наследию, хотел добиться максимальной достоверности древних духовных памятников, соблюдения самых малейших деталей, ведь они, как правило, наиболее выразительно говорят о правде либо неправде всего замысла.
«Только представьте себе тонкость и кропотливость работы нашей художницы Лены Константиновой, конструктора Веры Шибистовой, - с уважением сказал мне Колесников. - А резчик по дереву Валера Игнатов! Он же вырезал на Соборе святого Владимира сто тридцать окон! А ведь настоящее окно будет, пожалуй, легче резать, чем такую копию-кроху».
Некоторые люди - кто в шутку, а кто всерьез - называют Колесникова (работающего сегодня художником-дизайнером на заводе «Тантал») главным нештатным архитектором Ленинского района. В этом пространстве Геннадий Павлович живет, его любит и, похоже, знает его как свои пять пальцев. «Я вам сейчас такой дворик покажу, - азартно говорит Геннадий Павлович. - Там каменная женщина с распущенными волосами и ма-аленький бассейнчик рядом. Бассейн, увы, сухой. Экономят».
... Возвращаемся с Колесниковым от каменной красавицы к «Утоли моя печали», присаживаемся на скамеечку напротив. И только тут я не без печального изумления обнаруживаю, что, оказывается, все до одного кресты жестоко сбиты с миниатюрной церквушки.
«Удивляться этому не приходится, - говорит Колесников. - Когда мы еще задумывали постройку миниатюр, то сразу «запрограммировали» защиту от вандализма - все наши сооружения отлиты из стомиллиметрового бетона, так что сокрушить их довольно трудно. А что касается крестов... Недавно меня нашел один состоятельный человек, живущий в этом районе, и сказал, что лично готов заплатить строителям за то, чтобы над церковкой опять засияли кресты. Что его, мол, оскорбляет вид церкви, над которой надругались. Так что, видите, люди разные. Кто-то крушит, кто-то строит».
Геннадий Павлович делится своими замыслами. На базе одного заброшенного пионерского лагеря он мечтает создать приют творческой молодежи.
Главная его задача - это облагораживание города руками детей и юношества. Геннадий Павлович вычитал как-то в одном журнальчике, что в германском городе Одерен была построена архитектурная Лилипутия - маленькие домики, мосты, дворцы. Почему бы такую славную «Лилипутию» не воссоздать и в Саратове - в городе, где есть архитектурный факультет, где немало творческой, азартной молодежи? У Колесникова даже идея вполне конкретная оформилась - воссоздать, причем во много меньшем объеме, чем миниатюры церквей, копии кремлей волжских городов. «Кремлята» можно будет «поселить», например, в парке на Соколовой горе, - говорит пятидесятилетний романтик. - Японский дизайнер разбросал среди цветов стекло: получилась красота. - У нас, в Саратове, есть завод технического стекла - уверен, из их брака можно было бы также немало интересных вещей сделать...».
Стайка воробьев приземляется рядом с водоемчиком церквушки -ищут пичуги воду, но увы. Недовольно чирикая, птицы улетают. Воробьев сменяют мальчишки - они карабкаются по камням, проказливо заглядывают в окошки церкви.
- Народ интересуется, что внутри, - добродушно улыбается мой собеседник. Молодая пара - мужчина и женщина с фотоаппаратом в руках - явно приезжие, восхищенно рассматривают миниатюру церкви, потом вежливо обращаются к моему собеседнику:
- Вы нас не сфотографируете?
- Почему бы нет? Охотно!
Затвор фотоаппарата щелкает, вбирая в себя красоту любовного объятия и архитектурного строения.
На сегодняшний день Геннадий Павлович уже зарегистрировал фонд поддержки детского творчества, изучающего архитектурные наследия. А значит, есть реальная надежда, что в Саратове прибавится и по-андерсеновски добрых и талантливых людей, и таких же сказок. В камне. В металле. В стекле.
Светлана МИКУЛИНА,
"Саратовская панорама"